Большое место занимает произведение "Господа Головлевы". Центральный персонаж романа, Порфирий Головлев (Иудушка) стал образцом лгуна и празднослова, высшее наслаждение которого заключается в лицемерии и бесконечном издевательстве над окружающими.

2. История создания . Замысел написать большое произведение о жизни помещиков возник у Салтыкова-Щедрина в конце 50-х гг. XIX века. В основу романа легли отдельные рассказы о семье Головлевых, входящие в цикл "Благонамеренные речи". В течение 1875-1876 гг. одна за другой публикуются главы произведения. Окончание работы писателя относится к 1880 г.

3. Смысл названия . "Господа Головлевы " - это три поколения помещичьей семьи, описанных в романе. В самом названии заложена тонкая ирония автора, который ненавидел образ жизни провинциальных помещиков. "Господа" изображены в качестве вымирающего сословия, которое не приносит никакой пользы. К постепенному неизбежному "умертвлению" их приводит празднословие или запой.

4. Жанр . Социально-психологический роман

5. Тема . Центральная тема романа - обреченность помещичьего сословия. Жизнь за счет крестьян, находящихся в рабской зависимости, не может развить в человеке ничего хорошего. Начинается постепенное вырождение, ярче всего проявившееся в образе Порфирия Головлева.

В третьем поколении еще заметна тяга к какой-то иной жизни. Сыновья Порфирия, сироты Любинька и Аннинька стремятся во что бы то ни стало покинуть родовое имение. Но "головлевский гной" преследует их повсюду. Главным виновником смерти молодежи оказывается Иудушка, который, как паук, накидывает на всех свои петли.

6. Проблематика . Главная проблема романа заключается в том, что все его герои обречены на страдания с рождения. Между членами одной семьи не существует любви и уважения. У Порфирия эти чувства заменяются врожденной тягой к приобретению и накоплению богатства, которая скрывается за самым гнусным лицемерием.

Арина Петровна всю жизнь положила на "округление" своего хозяйства, но в итоге оказалась ни с чем. Даже в отношениях горячо любящих друг друга Любиньки и Анниньки наступает период, когда они перестают общаться. Камнем преткновения опять-таки выступают деньги богатых поклонников. В семействе Головлевых о родственных чувствах вспоминают только при серьезной опасности и близкой смерти. Но этот проблеск человечности всегда происходит слишком поздно.

Еще одной общероссийской проблемой, описанной в романе, является запой. К нему членов семейства приводит праздный образ жизни и отсутствие каких-либо четких целей. Самое страшное падение происходит с Аннинькой и Любинькой, которые мечтали о высоком искусстве, но также скатились до пьянства и разврата.

7. Герои . Арина Петровна, Порфирий, Степан, Павел, Аннинька и Любинька, Петенька и Володенька.

8. Сюжет и композиция . Роман начинается с достаточно благоприятного времени для семьи Головлевых. Арина Петровна - богатая и умная помещица, которая выгодно ведет хозяйственные дела семьи. Ее огорчает только сын - Степка-балбес. Некоторые опасения Арина Петровна испытывает по поводу Порфирия. Она уже замечает, что его льстивые речи представляют собой откровенное лицемерие.

Смерть Степана становится началом цепи бедствий, постигающих семью. Головлевы умирают один за другим. На этом фоне единственным довольным человеком остается Иудушка, который даже из смерти близких людей старается извлечь пользу. Он вполне мог спасти своих сыновей, но жадность перевесила в его душе все родственные чувства. Оставшись один, Порфирий постепенно начинает сходить с ума. Он тоже погружается в запой, но не от алкоголя, а от бесплодных фантазий.

Приезд смертельно больной Анниньки в какой-то момент пробуждает в дяде и племяннице родственные чувства. Но уже слишком поздно: последние Головлевы с головой погружаются в запой. В душе Иудушки перед самой смертью появляется желание посетить могилу матери. Побуждаемый этим порывом, он умирает в дороге. Аннинька также обречена, находясь в сильнейшей горячке. Роман заканчивается возвращением к теме ненасытной жадности. "Умертвлением" целого семейства крайне заинтересована ближайшая родственница Головлевых - "сестрица" Н. И. Галкина...

9. Чему учит автор? Салтыков-Щедрин показывает, что гибель провинциального дворянства неизбежна. Их бесполезная жизнь в "прахе" и "гное" никому не нужна. Помещики сами способствуют своему уничтожению, стремясь вырвать последний кусок из рук умирающих родственников.

Салтыков шел по пути углубления одной определение психологической черты в многоплановом раскрытии, в различных жизненных ситуациях. В каждом конкретном слу чае, эпизоде открывается новая сторона, какие-то новь оттенки лицемерной натуры Иудушки.

Вот почему из множества возможных вариантов конца романа он выбрал наиболее сложный и трудный именно в психологическом отношении. Салтыков показал, как в от­вратительной личности Иудушки, погрязшего в пошлости подлости, дошедшего до крайних пределов нравственного падения, пробуждается что-то «человеческое», что-то по­хожее на угрызения совести.

Автор заставил Иудушку под конец жизни заглянуть в свою опустошенную душу и содрогнуться. При этом ни о каком сочувствии или жалости к «кровопивцу», конечно, не может быть и речи. Авторская позиция осталась неиз­менной: бесконечная вереница преступлений Иудушки, его хищнические повадки, его бездушие и жестокость, изо­щренные приемы угнетения, его цинизм и лицемерие - все это в душе автора, гуманиста и революционного демо­крата, вызывает естественное чувство омерзения и него­дования. Он показывает Иудушку как ненавистного ему лицемера и «кровопивца», который всю жизнь только му­чил, тиранил, истязал и своих, и чужих, не щадя никого, кто попадался на его пути. И все же несмотря на это, в конце романа появляется трагическая интонация. За­ключительные страницы «Головлевых» написаны так, что не остается сомнения в пробуждении в Иудушке чего-то похожего на угрызения совести, или, как говорит автор, «одичалой совести». Его решение проститься с могилой матери было принято после длительного, мучительного раздумья. Поведение Иудушки резко меняется. В конце своего жизненного пути он как бы преобразился, стал другим, в нем появились страдальческие черты.

Автор мог завершить роман естественной смертью своего героя. Но такое решение не удовлетворяло Салты­кова. Нужно было придумать для Иудушки более страш­ный конец. Чувство справедливости требовало, чтобы Иудушка, прежде чем уйти из жизни, испытал на себе мо­ральные терзания и муки, которые он причинил другим, чтобы он в какой-то степени осознал свою виновность, всю чудовищность совершенных им преступлений, всю никчемность, бессмысленность, мрачную пустоту своего жалкого существования. Салтыков и на последних страни­цах романа беспощаден к лицемеру и «кровопивцу».

Иудушки пробудилась «одичалая совесть» только тогда, когда он оказался на краю могилы, когда он стал немощ­ным, дряхлым и уже не мог совершать новые злодеяния.

Разнообразие жестов, интонационных оттенков речихарактеризуют Иудушку. В то же время следует чети разграничить сцены, где автор фиксирует внимание читателя на притворстве и лицемерии Иудушки, и те случаи когда Иудушка не разыгрывает роль и в нем пусть слабо, пусть смутно, но проявляются какие-то проблеск человеческих эмоций.

В романе «Господа Головлевы» эта среда нарочито не выдвигается на передний план, но она присутствует, и каждая страница этого замечательного произведения про­никнута чувством боли за угнетенных. Народные типы в романе не бросаются в глаза, они незаметны, большин­ство их лишь очерчено_в самых общих контурах, но они играют чрезвычайно важную роль в романе. Они-то и составляют общий фон~деревенской жизни. Девчонка Ду-няша, девки Анютка, Полька, Юлька, Агашка и Фешка, дворовый мальчик Васютка, кривая старуха Палашка, ста­рик Порфиша-блаженненький, Давыдка-пастух, ключницы Акулина и Афимьюшка, садовник Матвей, скотница Фекла, старик Савельич, солдатка Марковна, лакей Про­хор, кухарка Марьюшка, Архипушка-кучер, плотник Ильюшка, крепостная девка Дашка, Пелагеюшка, старик Федулыч, мужичок Федосеюшка, крестьянин Ерофеев, Гаранька-сторож, мужики Фока и Илья - все эти лица, занимающие в повествовании более или менее значитель­ное место, часто лишь вскользь упоминаемые как эпизоди­ческие персонажи, составляют крестьянскую массу, ту жизненную арену, на которой действуют «силы добра и зла». Это та среда, в которой действует Иудушка. «Он знает, - пишет Салтыков, - что мужик всегда нуждается, всегда ищет занять и всегда же отдает без обмана, с лих­вой. В-особенности щедр мужик на свой труд, который „ничего не стоит”, и на этом основании всегда, при расче­тах, принимается ни во что, в знак любви. Много-таки нуждающегося народа, ах, как много! Много людей, не могущих определить сегодня, что ждет их завтра, много таких, которые куда бы ни обратили тоскливые взоры везде видят только безнадежную пустоту, везде слышат только одно слово: отдай! отдай!

Действительность, отраженная в романе. Роман «Господа Головлевы» был написан Щедриным между 1875 и 1880-ми годами. Отдельные части его входили как очерки в цикл, называвшийся «Благонамеренные речи». В рамках этого цикла были напечатаны, например, главы «Семейный суд», «По-родственному», «Семейные итоги». Но, получив горячее одобрение со стороны Некрасова и Тургенева, Щедрин решил продолжить повествование о Головлёвых и выделить его в отдельную книгу. В 1880-м году вышло её первое издание.

Кризис общественной системы России, так остро захвативший различные сферы её жизни, по-особому сказался на разложении семейных отношений. На глазах стали рваться родственные связи, некогда соединявшие членов многочисленных дворянских семей. Сказывалась непрочность имущественно-хозяйственных отношений и гнилость той нравственности, которая скрепляла людей, объединённых родственными узами. Померкло почитание старших, потускнела забота о воспитании младших. Определяющим стали собственнические притязания. Всё это великолепно показал Щедрин в романе «Господа Головлёвы», ставшем одним из высших достижений русского реализма.

Три поколения одного «дворянского гнезда». Писатель воссоздал жизнь помещичьей семьи в дореформенной и особенно в пореформенной России, постепенный распад «дворянского гнезда» и деградацию её членов. Разложение захватывает три поколения Головлёвых. К старшему поколению относятся Арина Петровна и её муж Владимир Михайлович, к среднему- их сыновья Порфирий, Степан и Павел, а к младшему - внуки Петенька, Володенька, Аннинька и Любинька. Одной из особенностей композиции книги Щедрина является то, что каждая её глава включает как важнейший итог существования «вымороченного семейства» смерть одного из Головлёвых. В первой главе показана кончина Степана, во второй - Павла, в третьей - Владимира, в четвертой - Арины Петровны и Петра (на глазах происходит умножение смертей), в последней главе повествуется о гибели Любиньки, смерти Порфирия и умирании Анниньки.

Писатель намечает своеобразную предопределенность деградации членов разветвлённого семейства Головлёвых. Степан припоминает однажды подробности, характеризующие порядки в Головлёво: «Вот дяденька Михаил Петрович (в просторечии Мишка-буян), который тоже принадлежал к числу "постылых" и которого дедушка Петр Иваныч заточил к дочери в Головлёво, где он жил в людской и ел из одной чашки с собакой Трезоркой. Вот тётенька Вера Михайловна, которая из милости жила в головлёвской усадьбе у братца Владимира Михайлыча и которая умерла от умеренности», потому что Арина Петровна корила её каждым куском, съеденным за обедом, и каждым поленом дров, «употребляемых для отопления её комнаты». Становится понятным, что дети в этом семействе изначально не могут уважать старших, если те своих родителей держат на положении псов и при этом морят с голоду. Ясно и другое: дети будут повторять эту практику в своём собственном поведении. Щедрин обстоятельно характеризует образ жизни и прослеживает судьбы всех назван­ных представителей трёх поколений.

Владимир Михайлович и Арина Петровна. Вот глава семейства - Владимир Михайлович Головлёв, известный своим безалаберным и озорным характером, жизнью праздной и бездельной. Для него характерен умственный разврат, сочинительство «вольных стихов в духе Баркова», которые его жена называла «паскудством», а их автора - «ветряною мельницей» и «бесструнной балалайкой». Праздная жизнь усилила беспутство и «разжижила» мозги Головлёва-старшего. Со временем он начал попивать и подкарауливать «горничных девок». Арина Петровна сначала относилась к этому брезгливо, а потом махнула рукой на «девок-поганок». Свою жену Головлёв-старший называл «ведьмой» и судачил о ней со своим старшим сыном Степаном.

Сама Арина Петровна была полновластной хозяйкой в доме. Немало сил, энергии и волчьей хватки употребила она, чтобы расширить владения, накопить добра и умножить капитал. Деспотично и бесконтрольно управляла она крестьянами и домочадцами, хотя со всеми четырьмя тысячами душ, ей принадлежащими, совла­дать она не умела. Всю жизнь свою посвятила она стяжанию, стремлению к накоплению и, как ей казалось, созиданию. Однако эта её деятельность имела бессмысленный характер. В своём рвении и накопительстве она очень напоминает гоголевского Плюшкина. Её сын Степан так рассказывает о матери: «Сколько, брат, она добра перегноила - страсть! <...> Свежего запасу пропасть, а она и не прикоснётся к нему, покуда всей старой гнили не приест!» Свои богатые припасы она передерживает в погребах и амбарах, где они превращаются в тлен. Писатель наделяет Арину Петровну страшной жестокостью. Роман и начинается с того, что хозяйка имения расправляется с московским трактирщиком Иваном Михайловичем, ни в чём не повинным человеком, отдавая его в рекруты.

Очень много Арина Петровна говорит о «семейных узах». Но это всего лишь лицемерие, поскольку для укрепления семьи она ничего не делает и методически её разваливает. По словам Щедрина, дети «не затрагивали ни одной струны её внутреннего существа», так как самих этих струн не было, и оказывалась она такой же «бесструнной балалайкой», как и её муж. Жестокосердию её в отношении детей нет границ: она может морить их голодом, держать взаперти, как Степана, не интересоваться их здоровьем, когда они больны. Она убеждена, что если «выбросила кусок» сыну, то больше знаться с ним она не должна. Арина Петровна лицемерно объявляет, что для девочек-сироток «денежки прикапливает» и заботится о них, но кормит их протухлой солониной и осыпает упрёками этих «нищих», «дармоедов», «ненасытных утроб», а в письме к Порфирию злобно называет их «щенками». Своих детей, и без того униженных, она старается принизить ещё более, специально подбирая для этого подходящие оскорбления. «Ты что, как мышь на крупу, надулся!» - кричит она Павлу. И в других случаях она прибегает к таким сравнениям, которые должны огрубить высказывание, втоптать собеседника в грязь. «Каково мне было узнать, что он родительское-то благословение, словно обглоданную кость, в помойную яму выбросил? » - вопрошает она. «Даром-то и прыщ на носу не вскочит», - наставляет мать своих постылых детей. И тут же всё ханжески пытается обставить благочинием, ссылками на Бога и на Церковь. И обязательно сопровождает эти свои действия фальшью и ложью. Так она встречает своих сыновей, когда они являются на семейный суд: торжественно, убитая горем, с плетущимися ногами. И Щедрин замеча ет: «Вообще она любила в глазах детей разыгрывать роль почтенной и удручённой матери...» Но постоянная жажда обогащения, округления имения и накопительства убивала в ней и окончательно извратила чувства матери. В итоге та «семейная твердыня», которую она как будто воздвигала, рухнула. Любопытно, что имя Петр и отчество Петрович, Петровна особенно часто мелькают в перечне Головлевых, глухо напоминая об этимологии этого слова («камень»). Но все носители этого имени, вплоть до Петеньки, один за другим уходят со сцены и гибнут. « Камень» твердыни оказывается подточенным и разрушенным. Умирает брат Михаил Петрович, потом её муж, затем старший и младший сыновья, погибает дочь, внуки. И Арина Петровна активно содействует этому. Всё, что, казалось, созидала она, оказалось призрачным, а сама она превратилась в жалкую и бесправную приживалку с потухшими глазами и сгорбленной спиной.

Подробно характеризует Щедрин жизнь и судьбу старшего сына помещицы - Степана. Привыкший под руководством отца «куролесить» с детства (то косынку у девки Анюты изрежет в куски, то сонной Васютке мух в рот напустит, то пирог с кухни украдёт), он поступает таким же образом и в свои сорок лет: по дороге в Головлёво крадёт у своих спутников штоф водки и колбасу и собирается «в хайло препроводить» всех мух, которые облепили рот соседа. Не случайно этот старший сын Головлевых прозывается в семье Степкой-балбесом и «жеребцом долговязым» и играет в доме роль заправского шута. Его отличает характер рабский, запуганный, приниженный окружающими, его не покидает ощущение того, что он, «как червяк, подохнет с голоду». Постепенно он оказывается в положении приживальщика, живущего на краю «серой пропасти», в роли постылого сына. Он спивается, забытый и презираемый всеми, и умирает то ли от беспутной жизни, то ли уморенный собственной матерью.

Вечный тип Порфирия Головлева. Наиболее ярко в романе Щедрина нарисован брат Степана - Порфирий Головлёв. С детства наделён он был тремя прозвищами. Одно - «откровенный мальчик», - вероятно, было связано с его пристрастием к нашептыванию. Два других особенно точно выражали сущность этого щедринского героя. Его прозвали Иудушкой, именем предателя. Но у Щедрина это евангельское имя предстаёт в уменьшительной форме, так как предательства у Порфирия не грандиозные, а будничные, повседневные, хотя и гнусные, вызывающие чувство гадливости. Так, во время семейного суда он предаёт брата Степана, а потом так же поступает с младшим братом - Павлом, способствуя его скорой смерти. Умирающий Павел обращается к нему с негодующими словами: «Иуда! Предатель! Мать по миру пустил!» На этот раз слово «Иуда» звучит без его уменьшительного суффикса. Предает Порфирий и многих других людей, изображенных в романе. Третье прозвище Порфирия - « Кровопивушка». Оба брата представляют его именно вампиром. По словам Степана, «этот без мыла в душу влезет». «И мать свою, "старую ведьму", со временем порешит: он и именье и капитал из неё высосет». И в глазах Павла Порфирий выглядит «кровопивцем». «Он знал, - замечает автор, - что глаза Иудушки источают яд, что голос его, словно змей, заползает в душу и парализует волю человека». И оттого он так путается его «паскудного образа». Эта способность Иудушки сосать кровь из людей особенно ярко проявляется сначала в сцене у постели больного Павла, а потом в эпизоде сборов матери, когда он готов осматривать её сундуки и отобрать у неё её тарантас.

Иудушке присущи такие свойства, как постоянная лесть, подхалимство и угодничество. В ту пору, когда маменька его была в силе, он подобострастно слушал её, улыбался, вздыхал, закатывал глаза, говорил ей нежные слова, поддакивал ей. «Порфирий Владимирыч готов был ризы на себе разодрать, но опасался, что в деревне, пожалуй, некому починить их будет».

Ещё более омерзительным выглядит лицемерие Порфирия Головлёва. Автор романа, рассказывая о поведении его героя у постели умирающего, замечает: это лицемерие «было до такой степени потребностью его натуры, что он никак не мог прервать раз начатую комедию». В главе «Семейные итоги» Щедрин подчеркивает, что Иудушка был «лицемер чисто русского пошиба, то есть просто человек, лишенный всякого нравственного мерила», и это свойство соединялось в нём с «невежеством без границ», ханжеством, ложью и сутяжничеством. Каждый раз этот лицемер и обманщик норовит обратиться к Богу, вспомнить про Писание, молитвенно воздев при этом руки и томно закатив кверху глаза. Но когда он изображает молитву, то думает об ином и шепчет совсем не божественное.

Иудушке присущи «умственное распутство» и пустословие. Он, по словам автора, уходит в «запой праздномыслия». С утра до вечера он «изнывал над фантастической работой»: строил всевозможные несбыточные предположения, «учитывал самого себя, разговаривал с воображаемыми собеседниками». И всё это подчинялось его хищничеству и «жажде стяжания», ибо и в мыслях своих он тиранил, томил людей, налагал на них штрафы, разорял и сосал кровь. Праздномыслие находит для себя прекрасную форму воплощения - пустословие, мастером которого был герой Щедрина. Это проявляется во время суда над Степаном и в эпизодах, когда слушательницей его пустословия сделалась маменька. Каждый свой низкий поступок, каждую свою кляузу и жалобу на людей он неизменно обставляет пустословием и фальшивой фразеологией. При этом он, по словам Щедрина, не разговаривает, а «тянет канитель», «растабаривает», «разглагольствует», «досаждает», «зудит». И потому не простым пустословием это было, а «язвой смердящей, которая непрестанно точила из себя гной» и неизменное «обманное слово». Щедрин, изображая Порфирия Головлёва, опирается на гоголевские традиции. Как Собакевич, расхваливает он своих верных крепостных слуг. Как Плюшкин, занимается накопительством и сидит в засаленном халате. Словно Манилов, он предаётся бессмысленной мечтательности и праздным вычислениям. Но при этом, гениально соединяя комическое с трагическим, Щедрин создаёт свой, неповторимый образ, вошедший в галерею мировых типов.

Великолепно воспроизводит сатирик взаимоотношения хозяйки поместья и Иудушки с представителями третьего поколения Головлёвых. Выясняется, что последние оказываются жертвами безжалостного отношения алчных стяжателей и ханжей, людей жестоких или преступно-равнодушных. Это относится, прежде всего, к детям самого Иудушки.

Третье поколение, Владимир, Петенька и племянницы. Вла димир, обзаводясь семьей, рассчитывал на материальную помощь отца, тем более что Иудушка обещал поддержать его. Но в последний момент лицемер и предатель отказал в деньгах, и Владимир в приступе отчаяния застрелился. Другой сын Иудушки - Петень ка - растратил казенные деньги. Он тоже является к богатому отцу, рассчитывая на помощь. Опутав сына иезуитской фразеоло­гией, определив просьбу сына как вымогательство «на дрянные дела», Иудушка выгоняет Петеньку, который оказался осужденным и в дороге, не добравшись до места ссылки, умер. Со своей любовницей Евпраксеюшкой Иудушка приживает ещё одного сына, которого отправляет в московский воспитательный дом. Младенец не смог перенести дороги в зимнюю пору и умер, став ещё одной жертвой «кровопийцы».

Схожая судьба ожидает и внучек Арины Петровны, племянниц Иудушки - Любиньку и Анниньку, близнецов, оставшихся после смерти их матери. Беззащитные и лишенные помощи, втянутые в судебный процесс, они не выдерживают давления жизненных обстоятельств. Любинька прибегает к самоубийству, а Анниньку, не нашедшей силы выпить яд, Иудушка превращает в живого мертвеца и преследует в Головлёво своими домогательствами, предваряя агонию и гибель и этой последней души из головлевского рода. Так Щедрин передал историю морального и физического вырождения трех поколений дворянской семьи, гниение её устоев.

Жанровое своеобразие романа. Перед нами роман-хроника, состоящий из семи относительно самостоятельных глав, похожих на щедринские очерки, но скрепленных единым сюжетом и жесткой хронологией, подчиненной идее неуклонной деградации и смерти. Одновременно это семейный роман, сопоставляемый с эпопеей Э. Золя «Ругон-Маккары». Всем пафосом своим он развенчивает идею цельности и крепости дворянской семьи и свидетельствует о глубоком кризисе последней. Особенность жанра определила своеобразие таких компонентов романа, как пейзаж с его скупым лаконизмом, мрачным колоритом и серыми, бедными красками; образы бытовых вещей, играющих особую роль в собственническом мире Головлёвых; портрет, подчеркивающий неуклонную «выморочность» героев; язык, великолепно раскрывающий сущность воспроизведенных характеров и передающий позицию самого сатирика, его горькую иронию, сарказм и меткие формулы его обнаженной речи.

Вопросы и задания:

Как кризис общественной системы России и разложение семей ных отношений сказались в романе М. Е. Салтыкова-Щедрина?

В чём вы видите особенности композиции этой книги сатирика?

Что примечательного в облике и поведении старших членов «вымороченного» семейства?

Как сложилась жизнь Стёпки-балбеса?

К каким средствам художественной изобразительности и вы разительности прибегает М. Е. Салтыков-Щедрин при изоб ражении Порфирия Головлёва?

Что ожидает в жизни представителей третьего поколения Головлёвых?

Как вы определяете жанр щедринского творения?

Семья Головлевых в романе М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы»

Роман М. Е. Салтыкова-Щедрина первоначально не мыслился как самостоятельное произведение, а вхо­дил в цикл сатирических очерков «Благонамеренные речи». При работе над этим произведением внимание писателя было сосредоточено на индивидуально-пси­хологических особенностях характеров, за которыми скрываются социально-классовые особенности. Неко­торые литературоведы определяют жанр этого произ­ведения как семейную хронику. Но... Читая роман, мы видим, как постепенно, от главы к главе, складывается судьба господ Головлевых: Арины Петровны, ее мужа, дочери и сыновей, детей Иудушки, племяннушек. Каждая глава романа имеет емкое говорящее название: «Семейный суд», «По род­ственному», «Семейные итоги», «Племяннушка», «Недозволенные семейные радости», «Вымороч­ный», «Расчет». Из семи названий первые пять непосредственно связаны с темой семьи, семейных отно­шений, но на самом деле содержат скрыто ирониче­ский, сатирический намек на распад головлевской семьи.

Роман начинается с «поистине трагического во­пля» Арины Родионовны: «И для кого я припасала!.. для кого?.. И в кого я таких извергов уродила!» Арина Петровна, женщина самостоятельная, властная, с не­преклонным характером, не привыкшая прислуши­ваться к чужому мнению. Вся ее жизнь посвящена ок­руглению головлевского имения, накопительству. Прижимистость ее граничит с жадностью: несмотря на то, что в погребах пропадают продукты бочками, сын Степан питается объедками, внучек-сирот она кормит кислым молоком. Все, что ни делает Арина Петровна, она, по ее мнению, делает во имя семьи. Слово «семья» не сходит у нее с языка, а на самом деле оказывается, что живет она непонятно даже для чего и для кого. Муж ее «вел жизнь праздную и бездель­ную», и для Арины Петровны, «всегда отличавшейся серьезностью и деловитостью, ничего симпатичного не представлял».

Отношения между супругами закончились «пол­ным и презрительным равнодушием к мужу-шуту» со стороны Арины Петровны и «искреннею ненавистью к жене» с значительной долей трусости со стороны Владимира Михайловича. Она его называла «ветря­ною мельницею» и «бесструнной балалайкой», он ее - «ведьмою» и «чертом». Но это не помешало Ари­не Петровне родить четверых детей: трех сыновей и одну дочь. Но и в детях она видела только обузу: «в ее глазах дети были одною из тех фаталистических жиз­ненных обстановок, против совокупности которых она не считала себя в праве протестовать, но которые тем не менее не затрогивали ни одной струны ее внут­реннего существа...» Автор видит ношения в ее «слишком независимой» и «холостой натуре». Ни до каких семейных дел дети не допуска­лись, «о старшем сыне и об дочери она даже говорить не любила; к младшему сыну была более или менее равнодушна и только среднего, Порфишу, не то чтоб любила, а словно побаивалась».

Старший сын, Степан, «слыл в семействе под име­нем Степки-балбеса и Степки-озорника». «... Это был даровитый малый, слишком охотно и быстро воспри­нимавший впечатления, которые вырабатывала ок­ружающая среда. От отца он перенял неистощимую проказливость, от матери - способность быстро уга­дывать слабые стороны людей». «Постоянное прини­жение» со стороны матери вызвали в его мягкой, на­туре «не озлобление, не протест, а образовало харак­тер рабский, повадливый до буффонства, не знающий чувства меры и лишенный всякой предусмотрительности». Мы встречаем Степана на страницах романа в тот момент, когда имение, выделенное ему матерью, продано за долги, а у него самого сотня рублей в кар­мане. «С этим капиталом он поднялся было на спекуляцию, то есть играть в карты, и в недолге проиграл все. Тогда он принялся ходить по зажиточным кресть­янам матери, жившим в Москве своим хозяйством; у кого обедал, у кого выпрашивал четверку табаку, у кого по мелочи занимал». Но наконец, пришлось вер­нуться в Головлево, к матери. Путь Степана домой - путь человека, обреченного на смерть. Он понимает, что мать «заест» его теперь; «одна мысль до краев пе­реполняет все его существо: еще три-четыре часа - и дальше идти будет некуда...»; «ему кажется, что пе­ред ним растворяются двери сырого подвала, что, как только он перешагнет за порог этих дверей, так они сейчас захлопнутся - и тогда все кончится». Вид бар­ской усадьбы, мирно смотревшей из-за деревьев, на­помнил Степану гроб.

Отличительной чертой Арины Петровны (а впослед­ствии и Иудушки) было то, что она всячески старалась соблюсти внешние приличия. Поэтому после приезда Степана она призывает на семейный суд остальных сы­новей, Павла и Порфирия. Абсолютно ясно, что при­сутствие сыновей нужно ей лишь для создания иллю­зии того, что то решение, которое будет принято на се­мейном суде, - коллективное: «... какое положение они промежду себя для тебя присоветуют - так я с то­бой и поступлю. Сама на душу греха брать не хочу, а как братья решат - так тому и быть!»). Все это - фарс, призванный оправдать ее дальнейшие действия. С са­мого начала разыгрывается комедия: «Арина Петров­на встретила сыновей торжественно, удрученная го­рем. Две девки поддерживали ее под руки; седые воло­сы выбивались из-под белого чепца, голова понурилась и покачивалась из стороны в сторону, ноги едва воло­чились». По решению «семейного» суда Степана оста­вили жить во флигеле, питался он тем, что останется от обеда, из одежды получил «старый папенькин халат» и тапочки. Одиночество, праздность, недоедание, вы­нужденное сидение в четырех стенах, пьянство - все это привело к помутнению рассудка. Когда однажды Арине Петровне доложили, что Степан Владимирович исчез ночью из имения, только тогда она увидела, в ка­ких условиях проживал ее сын: «Комната была гряз­на, черна, заслякощена... Потолок был закопчен, обои на стенах треснули и во многих местах висели клочья­ми, подоконники чернели под густым слоем табачной золы, подушки валялись на полу, покрытом липкой грязью, на кровати лежала скомканная простыня, вся серая от насевших на нее нечистот». До этого момента даже доклады о том, что Степан «нехорош» «проскаль­зывали мимо ее ушей, не оставляя в ее уме никакого впечатления»: «Небось, отдышится, еще нас с тобой переживет! Что ему, жеребцу долговязому, делается!..». Пока продолжались поиски, Арина Петровна больше злится, что «из-за балбеса такая кутерьма», чем переживает, куда мог пойти сын в ноябре, в одном халате и туфлях. После того как Степана привезли «в полубесчувственном состоянии», всего в порезах, «с посинелым и распухшим лицом», Арина Петровна «настолько восчувствовала, что чуть было не приказа­ла перевести его из конторы в барский дом, но потом успокоилась и опять оставила балбеса в конторе...».

Я считаю, что Степана сгубили всей семьей: Павел своим невмешательством в судьбу брата: «Мне что ж! Разве вы меня послушаетесь?»; Иудушка - преда­тельством (разубедил мать выкидывать еще один «ку­сок»), Арина Петровна жестокостью. Мать не понима­ет, что сын тяжело болен, а беспокоится лишь о том, как бы Степан не спалил усадьбу. Его смерть дает ей повод лишний раз поучить жизни: «...Еще с вечера на­кануне был здоров совершенно и даже поужинал, а наутро был найден в постеле мертвым - такова сей жизни скоротечность! И что всего для материнского сердца прискорбнее: так, без напутствия, и оставил сей суетный мир... Сие да послужит нам всем уроком: кто семейными узами небрежет - всегда должен для себя такого конца ожидать. И неудачи в сей жизни, и напрасная смерть, и вечные мучения в жизни следую­щей - все из сего источника происходит. Ибо, как бы мы ни были высокоумны и даже знатны, но ежели ро­дителей не почитаем, то оные как раз и высокоумие и знатность нашу в ничто обратят...».

Дочь Анна Владимировна не только не оправдала надежд матери, которая чаяла «сделать из нее дарово­го домашнего секретаря и бухгалтера», но и «на весь уезд учинила скандал»: «в одну прекрасную ночь бе­жала из Головлева с корнетом Улановым и повенча­лась с ним». Судьба ее тоже печальна. Мать отделила ей «деревнюшку в тридцать душ с упалою усадьбой, в которой изо всех окон дуло и не было ни одной живой половицы». Прожив весь капитал за два года, муж сбежал, оставив Анну с двумя дочерьми-близнецами. Анна Владимировна через три месяца скончалась, и Арина Петровна «волей-неволей должна была при­ютить круглых сирот у себя», по поводу чего она и на­писала в письме Порфирию: «Как жила твоя сестрица беспутно, так и умерла, покинув мне на шею своих двух щенков»... Если бы могла предвидеть Арина Пет­ровна, что ей самой на старости лет, в полном одино­честве, доведется жить в той усадьбе!

Арина Петровна - натура сложная. Ее жадная приобретательская страсть заглушила в ней все чело­веческое. Говорить о семье стало просто привычкой и самооправданием (чтобы и самой не обидно было, и чтобы злые языки не попрекнули). Авторское сочув­ствие к некогда всемогущей помещице чувствуется в изображении ее сильно переменившегося положения, в передаче прежде неведомых чувств: «Всю-то жизнь она что-то устраивала, над чем-то убивалась, а оказы­вается, что убивалась над призраком. Всю жизнь сло­во «семья» не сходило у нее с языка; во имя семьи она одних казнила, других награждала; во имя семьи она подвергала себя лишениям, истязала себя, изуродова­ла всю свою жизнь - и вдруг выходит, что семьи-то у нее и нет!.. Слезы так и лились из потухших глаз по старческим засохшим щекам, задерживаясь в углуб­лениях морщин и капая на замасленный ворот старой ситцевой блузы. Это было что-то горькое, полное без­надежности и вместе с тем бессильно строптивое... Тоска, смертная тоска охватила все ее существо. Тош­но! горько! - вот единственное объяснение, которое она могла бы дать своим слезам».

Самый младший, Павел, был человеком, лишен­ным каких бы то ни было поступков, не выказывав­шим ни малейшей склонности ни к учению, ни к играм, ни к общительности, любивший жить особняком и фантазировать. Причем это были абсолютно бредо­вые фантазии: «что он толокна наелся, что от этого ноги сделались у него тоненькие, и он не учится» и т. д. С годами из него «образовывалась та апатичная и загадочно-угрюмая личность, из которой в конеч­ном результате получается человек, лишенный по­ступков. Может быть, он был добр, но никому добра не сделал; может быть, был и неглуп, но во всю жизнь ни одного умного поступка не совершил». От матери он унаследовал строптивость, резкость в суждениях. Па­вел не был мастером по части плетения слов (в отли­чие от Порфирия). В письмах матери он краток до рез­кости, прямодушен до крайности и косноязычен: «Деньги, столько-то на такой-то срок, дражайшая ро­дительница, получил, и, по моему расчету следует мне еще шесть с полтиной дополучить, в чем прошу вас меня почтеннейше извинить». Так же, как отец и брат Степан, Павел был склонен к алкоголизму. Воз­можно, на фоне пьянства у него развилась ненависть к «обществу живых людей», а особенно к Порфирию, которому после раздела имущества досталось Головлево, а ему имение похуже - Дубровино. «Он сам не сознавал вполне, как глубоко залегла в нем ненависть к Порфишке. Он ненавидел его всеми помыслами, все­ми внутренностями, ненавидел беспрестанно, ежеми­нутно. Словно живой, метался перед ним этот паскуд­ный образ, а в ушах раздавалось слезно-лицемерное пустословие... Он ненавидел Иудушку и в то же время боялся его». Последние дни жизни Павла были посвя­щены припоминанию обид, нанесенных ему братом, и мысленно мстил, создавая в своем разгоряченном ал­коголем уме целые драмы. Строптивость характера и, возможно, непонимание того, что смерть близка, ста­ло причиной того, что имение отошло по наследству Порфирию. Впрочем, особой любви между членами этой семьи никогда особо и не было. Возможно, при­чиной этому стало воспитание, полученное в семье.

В ряду всех господ Головлевых самой яркой лично­стью является Порфирий, известный в семействе под тремя именами: Иудушки, кровопивушки и откровен­ного мальчика. «С младенческих лет любил он прилас­каться к милому другу маменьке, украдкою поцело­вать ее в плечико, и иногда понаушничать». Арина Петровна по-своему выделяла Порфирия среди всех де­тей: «И невольно рука ее искала лучшего куска на блю­де, чтоб передать его ласковому сыну...», «Как ни силь­но говорила в ней уверенность, что Порфишка-подлец только хвостом лебезит, а глазами петлю накидыва­ет...», «несмотря на то, что один вид этого сына подни­мал в ее сердце смутную тревогу чего-то загадочного, недоброго», она никак не могла определить, что же «источает» его взгляд: яд или сыновнюю почтитель­ность? Порфирий среди остальных членов семьи выде­ляется прежде всего многословием, переросшим в пус­тословие, подлость характера. Письмам Порфирия, которые он шлет матери, присуще соединение канце­лярской точности с неумеренным пышнословием, ве­леречивость, сюсюкающее самоуничижительное подо­бострастие; в потоке повествования он может как бы ненароком бросить тень на брата: «Деньги, столько-то и на такой-то срок, бесценный друг маменька, от дове­ренного вашего... получил... Об одном только грущу и сомнением мучусь: не слишком ли утруждаете вы дра­гоценное ваше здоровье непрерывными заботами об удовлетворении не только нужд, но и прихотей на­ших?! Не знаю, как брат, а я...».

Автор неоднократно сравнивает этого героя с пау­ком. Павел боялся братца и даже отказался от свида-нийсним, потому что знал, «что глаза Иудушки исто­чают чарующий яд, что голос его, словно змей, запол­зает в душу и парализует волю человека». Сыновья Порфирия также жалуются, что отец очень надоеда­ет: «С ним только заговори, он потом и не отвяжется».

Автор умело использует изобразительно-художест­венные средства. В речи Иудушки очень много умень­шительно-ласкательных слов, но никакой ласки и те­плоты за ними не ощущается. Участливость, доброе внимание, сердечная отзывчивость и ласка превраща­ются у него в ритуал, в мертвую форму. Достаточно вспомнить визит Порфирия к Павлу, его комедию перед умирающим: «А Иудушка тем временем прибли­зился к образу, встал на колени, умилился, сотворил три земных поклона, встал и вновь очутился у посте­ли... Павел Владимирыч наконец понял, что перед ним не тень, а сам кровопивец во плоти... Глаза Иу­душки смотрели светло, по-родственному, но больной очень хорошо видел, что в этих глазах скрывается «петля», которая сейчас вот-вот выскочит и захлест­нет ему горло». Можно сказать, что своим явлением Порфирий приблизил смерть брата. Он же является виновником смерти и сыновей своих: оставил Володю без содержания потому лишь, что тот не спросил по­зволения на женитьбу; Петеньку тоже не поддержал в трудную минуту, и сын умер в одной из больниц по до­роге в ссылку. Поражает подлость, которую проявля­ет Иудушка к собственным детям. В ответ на письмо Володи, в котором тот сообщает, что хочет жениться, он отвечает, что «коли хочешь, так женись, я пре­пятствовать не могу», ни полусловом не обмолвив­шись, что это «не могу препятствовать» вовсе не озна­чает разрешения. И даже после того как доведенный нищетой до отчаяния сын просит прощения, в его сердце ничего не дрогнуло («Попросил раз прощенья, видит, что папа не прощает - ив другой раз попроси!»). Можно признать правоту Иудушки, когда он отказывает внести за Петра проигранные общественные деньги («Сам напутал - сам и выпутывайся»). Ужас заключается в том, Иудушка старательно выполнил обряд прощания (зная, что вероятнее всего в послед­ний раз видит сына) и «ни один мускул при этом не дрогнул на его деревянном лице, ни одна нота в его го­лосе не прозвучала чем-нибудь похожим на призыв блудному сыну».

Иудушка набожен, но его набожность проистекает не столько из любви к Богу, сколько из боязни чертей. Он «отлично изучил технику молитвенного стояния: ...знал, когда нежно шевелить губами и закатывать глаза, когда следует складывать руки ладонями внутрь и когда держать их воздетыми, когда надле­жит умиляться и когда стоять чинно, творя умерен­ные крестные знамения. И глаза и нос его краснели и увлажнялись в определенные минуты, на которые указывала ему молитвенная практика. Но молитва не обновляла его, не просветляла его чувства, не вносила никакого луча в его тусклое существование. Он мог молиться и проделывать все нужные телодвижения и в то же время смотреть в окно и замечать, не идет ли кто без спросу в погреб и т. д.» Более того, все свои «умертвил» он творит с именем Бога на устах. Своего сына Володьку, прижитого от Евпраксеюшки, после молитвы он отправляет в воспитательный дом. Сцена эта описана сатирически, но смех застывает, побуж­дая читателя к серьезным раздумьям о страшных по­следствиях, к которому приводит «нравственное око­стенение» героя. В нем кроется разгадка приобрета­тельского рвения и хищного предательства Порфирия, и в этом же его трагедия. Автор убежден, что совесть присуща всем, и потому она должна была пробудиться и в Иудушке. Только произошло это слишком поздно: «Вот он состарился, одичал, одной ногой в могиле стоит, а нет на свете существа, которое приблизилось бы к нему, «пожалело» бы его... Ото­всюду, из всех углов этого постылого дома, казалось, выползали «умертвил»... Порфирий заканчивает свою жизнь тем, что идет ночью, раздетый, на могилу матери и замерзает. Так заканчивается история «вы­морочного» рода Головлевых.

Автор считает, что над семьей Головлевых тяготел злополучный фатум: «в течение нескольких поколе­ний три характеристики проходили через историю этого семейства: праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой», повлекшие за собой «пус­тословие, пустомыслие и пустоутробие». К перечис­ленному можно еще добавить тусклую атмосферу жизни, страстное стремление к наживе и абсолютную бездуховность.

Язык оригинала: Год написания: в Викитеке

«Господа Головлёвы» - роман М. Е. Салтыкова-Щедрина , написан в 1875-1880 гг. Произведение включает в себя 5 глав:

• «Семейный суд»
• «По-родственному»
• «Семейные итоги»
• «Племяннушка»
• «Выморочный»

изначально публиковались как цикл рассказов и входили в сатирическую хронику «Благонамереные речи», печатавшуюся в журнале «Отечественные записки» в 1875-1876 гг., далее хроника выходила уже без этих глав. В 1876 году Салтыков-Щедрин решил создать роман, он выделил уже написанные главы из «Благонамеренных речей» и впоследствии дописал ещё две:

• «Недозволенные семейные радости» (1876)
• «Расчёт» (1880)

Главы, печатавшиеся в журнале, подверглись доработке писателя.

История публикаций

• «Семейный суд», впервые опубликована в журнале «Отечественные записки» в 1875, № 10, под заглавием «Благонамеренные речи. XIII. Семейный суд».
• «По-родственному». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1875, № 12, под заглавием «Благонамеренные речи. XVII. По-родственному»
• «Семейные итоги». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 3, под заглавием «Благонамеренные речи. XVIII. Семейные итоги»
• «Племяннушка». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 5, под заглавием «Благонамеренные речи. Перед вымороченностью».
• «Недозволенные семейные радости». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 12, под заглавием «Семейные радости». Эта глава и последующие уже не входили в хронику «Благонамеренные речи».
• «Выморочный». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1876, № 8
• «Расчет». Впервые опубликована в журнале «Отечественные записки», 1880, № 5, под заглавием «Решение (Последний эпизод из головлевской хроники)»

Персонажи

Иудушка_Головлёв. Обложка книги "Господа Головлёвы" изд."Художественная литература". Москва, 1980

• «Глава семейства, Владимир Михайлович Головлёв , еще смолоду был известен своим безалаберным и озорным характером, и для Арины Петровны, всегда отличавшейся серьёзностью и деловитостью, никогда ничего симпатичного не представлял. Он вел жизнь праздную и бездельную, чаще всего запирался у себя в кабинете, подражал пению скворцов, петухов и т. д. и занимался сочинением так называемых „вольных стихов“ <…> Арина Петровна сразу не залюбила этих стихов своего мужа, называла их паскудством и паясничаньем, а так как Владимир Михайлович собственно для того и женился, чтобы всегда иметь под рукой слушателя для своих стихов, то понятно, что размолвки не застали долго ждать себя. Постепенно разрастаясь и ожесточаясь, размолвки эти кончились, со стороны жены, полным и презрительным равнодушием к мужу-шуту, со стороны мужа - искреннею ненавистью к жене, ненавистью, в которую, однако ж, входила значительная доля трусости» - М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Арина Петровна - женщина лет шестидесяти, но еще бодрая и привыкшая жить на всей свое воле. Держит она себя грозно; единолично и бесконтрольно управляет обширным головлёвским имением, живет уединенно, расчетливо, почти скупо, с соседями дружбы не водит, местным властям доброходствует, а от детей требует, чтоб они были в таком у нее послушании, чтобы при каждом поступке спрашивали себя: что-то об этом маменька скажет? Вообще имеет характер самостоятельный, непреклонный и отчасти строптивый, чему, впрочем, немало способствует и то, что во всем головлёвском семействе нет ни одного человека, со стороны которого она могла бы встретить противодействие.» - М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Степан Владимирович , старший сын, <…>, слыл в семействе под именем Степки-балбеса и Степки-озорника. Он очень рано попал в число „постылых“ и с детских лет играл в доме роль не то парии, не то шута. К несчастию, это был даровитый малый, слишком охотно и быстро воспринимавший впечатления, которые вырабатывала окружающая среда. От отца он перенял неистощимую проказливость, от матери - способность быстро угадывать слабые стороны людей. Благодаря первому качеству, он скоро сделался любимцем отца, что еще больше усилило нелюбовь к нему матери. Часто, во время отлучек Арины Петровны по хозяйству, отец и подросток-сын удалялись в кабинет, украшенный портретом Баркова, читали стихи вольного содержания и судачили, причем в особенности доставалось „ведьме“, то есть Арине Петровне. Но „ведьма“ словно чутьем угадывала их занятия; неслышно подъезжала она к крыльцу, подходила на цыпочках к кабинетной двери и подслушивала веселые речи. Затем следовало немедленное и жестокое избиение Степки-балбеса. Но Степка не унимался; он был нечувствителен ни к побоям, ни к увещаниям и через полчаса опять принимался куролесить. То косынку у девки Анютки изрежет в куски, то сонной Васютке мух в рот напустит, то заберется на кухню и стянет там пирог (Арина Петровна, из экономии, держала детей впроголодь), который, впрочем, тут же разделит с братьями». - М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «После Степана Владимировича, старшим членом головлёвского семейства была дочь, Анна Владимировна , о которой Арина Петровна тоже не любила говорить. Дело в том, что на Аннушку Арина Петровна имела виды, а Аннушка не только не оправдала ее надежд, но вместо того на весь уезд учинила скандал. Когда дочь вышла из института, Арина Петровна поселила ее в деревне, в чаянье сделать из нее дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а вместо того Аннушка, в одну прекрасную ночь, бежала из Головлёва с корнетом Улановым и повенчалась с ним. Года через два молодые капитал прожили, и корнет неизвестно куда бежал, оставив Анну Владимировну с двумя дочерьми-близнецами: Аннинькой и Любонькой. Затем и сама Анна Владимировна через три месяца скончалась, и Арина Петровна волей-неволей должна была приютить круглых сирот у себя. Что она и исполнила, поместив малюток во флигеле и приставив к ним кривую старуху Палашку». - М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Порфирий Владимирович известен был в семействе под тремя именами: Иудушки , кровопивушки и откровенного мальчика, каковые прозвища еще в детстве были ему даны Степкой-балбесом. С младенческих лет любил он приласкаться к милому другу маменьке, украдкой поцеловать ее в плечико, а иногда и слегка понаушничать. Неслышно отворит, бывало, дверь маменькиной комнаты, неслышно прокрадется в уголок, сядет и, словно очарованный, не сводит глаз с маменьки, покуда она пишет или возится со счетами. Но Арина Петровна уже и тогда с какою-то подозрительностью относилась к этим сыновним заискиваньям. И тогда этот пристально устремленный на нее взгляд казался ей загадочным, и тогда она не могла определить себе, что именно он источает из себя: яд или сыновнюю почтительность» - М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».
• «Совершенную противоположность с Порфирием Владимировичем представлял брат его, Павел Владимирович . Это было полнейшее олицетворение человека, лишенного каких бы то ни было поступков. Еще мальчиком, он не выказывал ни малейшей склонности ни к ученью, ни к играм, ни к общительности, но любил жить особняком, в отчуждении от людей. Забьется, бывало, в угол, надуется и начнет фантазировать. Представляется ему, что он толокна наелся, что от этого ноги сделались у него тоненькие, и он не учится. Или - что он не Павел-дворянский сын, а Давыдка-пастух, что на лбу у него выросла болона, как и у Давыдки, что он арапником щелкает и не учится. Поглядит-поглядит, бывало, на него Арина Петровна, и так и раскипятится ее материнское сердце» - М. Е. Салтыков-Щедрин «Господа Головлёвы».

Экранизации

• - «Иудушка Головлёв» (реж. Александр Ивановский).
• 2010 - «Господа Головлевы» (реж. Александра Ерофеева)

Ссылки

Салтыков-Щедрин
Романы и Хроники	Господа Головлёвы · История одного города · Пошехонская старина · Убежище Монрепо
Сказки	Пропала совесть · Верный Трезор · Дикий помещик · Карась-идеалист · Сказка о ретивом начальнике · Медведь на воеводстве · Орел-меценат · Премудрый пискарь · Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил · Самоотверженный заяц · Бедный волк · Здравомысленный заяц · Либерал · Коняга · Приключение с Крамольниковым · Христова ночь · Рождественская сказка · Вяленая вобла · Добродетели и Пороки · Обманщик-газетчик и легковерный читатель · Недреманное око · Дурак · Баран-непомнящий · Кисель · Праздный разговор · Богатырь · Ворон-челобитчик · Игрушечного дела людишки · Соседи · Деревенский пожар · Путём-дорогою
Рассказы	Годовщина · Добрая душа · Испорченные дети · Соседи · Чижиково горе
Очерки	В больнице для умалишённых · Господа ташкентцы · Господа Молчалины · Губернские очерки · Дневник провинциала в Петербурге · За рубежом · Письма к тетеньке · Невинные рассказы · Помпадуры и помпадурши · Сатиры в прозе · Современная идиллия · Благонамеренные речи
Комедии	Смерть Пазухина · Тени